МИНСК, 15 ноя — РАПСИ, Алексей Букчин. Защитник основного обвиняемого по делу о теракте в минском метрополитене 11 апреля текущего года Дмитрия Коновалова Дмитрий Лепретор просит не применять к нему смертную казнь, передает корреспондент РИА Новости из зала суда.
Взрыв прогремел 11 апреля вечером в час пик на пересадочной станции метро «Октябрьская». Теракт унес жизни 15 человек, более 200 были госпитализированы. Спустя сутки после взрыва белорусские спецслужбы задержали подозреваемых в терроризме Коновалова и Ковалева. Суд над ними начался 15 сентября.
Отметив, что Коновалов сам признал свою вину во взрыве в метро и еще одном взрыве в Минске в 2008 году, адвокат просил суд проявить добрую волю на пути к отмене смертной казни в Белоруссии.
«На примере столь значимого процесса мы могли бы продемонстрировать мировому сообществу реальное стремление к отмене смертной казни, которая в соответствии с нашим законодательством является временной мерой», — сказал Лепретор.
При этом он указал на ряд нестыковок в доказательствах вины Коновалоыва.
«Сторона гособвинения прежде всего обращает внимание на запись камер видеонаблюдения. В протоколах выемок размеры файлов и их действительный размер разнятся», — сказал адвокат.
«В судебном заседании уделено достаточно много времени просмотру видеозаписи. Очевидно, что продемонстрированные записи являются нарезкой записей разных камер видеонаблюдения. Файл был записан на диск, упакованный в бумажный пакет. Об опечатывании пакета в протоколе нет ни слова», — добавил Лепретор.
«Так что же будет являться доказательствами? Оригиналы видеозаписи или их копии?» — спросил он.
«Видеозаписи, просмотренные судом, доказательствами являться не могут», — заявил защитник. По словам адвоката в зале суда были просмотрены «копии копий» видеозаписи.
Также Лепретор заявил, что на Коновалове, якобы находившемся вблизи взрыва, почему-то не было следов взрывчатого вещества.
«Все мы видели на видеозаписи, сколько было гари и пыли во время взрыва. Никаких следов этого не нашлось на одежде Коновалова», — сказал он.
«Если он контактировал довольно долго с взрывчатым веществом, но оно не сохранилось ни на его волосах, ни на его одежде», — добавил адвокат.
Он сказал, что на предварительном следствии внятных мотивов совершения преступлений от Коновалова на допросах так и не прозвучало. «Стандартные фразы: дестабилизация обстановки в республике Беларусь», — напомнил адвокат.
«К сожалению, не исключен вариант, что ничего не станет ясным никогда», — добавил он.
Он также заявил о некорректности сравнения Коновалова с другими террористами. «Коновалова часто сравнивают с печально известным Брейвиком. Между ними есть одно разительное отличие. Брейвик сначала опубликовал манифест на десятки страниц, в котором пояснил мотивы убийств десятков людей», — сказал Лепретор.
Взрывы не оставят следов
Суд постановил уничтожить улики по делу о террористах, взорвавших метро в Минске
Верховный суд Белоруссии постановил уничтожить все вещественные доказательства, которые фигурировали в деле приговоренных к смертной казни за теракты в Минске и Витебске Владислава Ковалёва и Дмитрия Коновалова. Адвокаты и правозащитники, в ходе слушаний указывавшие на нестыковки в расследовании, говорят, что уничтожение улик делает невозможным пересмотр «неоднозначного» дела.
Верховный суд Белоруссии постановил уничтожить большинство вещественных доказательств по делу о взрыве в минском метро в апреле 2011 года, а также взрывах в Минске и Витебске в 2005—2008 годах. Об этом стало известно в понедельник.
Речь идет о предметах с мест взрыва в минском метро и на площадях в Витебске и Минске, вещах, изъятых у обвиняемого Дмитрия Коновалова при обыске дома и во взрывотехнической лаборатории, которую он оборудовал у себя в подвале.
Улики по взрыву в метро
К уликам по взрыву в метро 11 апреля 2011 года относятся: деревянные бруски, фрагменты древесины, стекла, металла, металлической и.
Напомним, ранее Коновалова и его подельника Владислава Ковалева признали виновными в совершении терактов и приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. На прошлой неделе Ковалев попросил помиловать его в надежде, что расстрел заменят пожизненным заключением. Коновалов подавать такое прошение отказался, признав приговор в отношении себя законным. (Ранее подсудимые отрицали вину, а многие потерпевшие выражали сомнение в том, что Коновалов и Ковалев причастны к совершению преступления или, по крайней мере, являются единственными его участниками.)
Большинство наблюдателей отмечают, что уничтожение улик практически исключит любую возможность пересмотра дела, даже если вскроются какие-либо новые факты.
«Многие из этих предметов могли свидетельствовать о том, что взорвалась не сумка Коновалова, взорвалась заранее заложенная спецслужбами взрывчатка. Такая версия популярна среди ряда потерпевших, — говорит политолог Виктор Демидов. — Конечно, в деле останутся фотографии и видеозаписи. Но, если встанет вопрос о повторном следствии, его без вещдоков полноценно не проведёшь».
Улики по взрывам 2005—2008 годов
К вещдокам по взрывам 14 и 22 сентября 2005 года в Витебске, а также 4 июля 2008 года в Минске относятся образцы грунта.
В белорусском законодательстве порядок уничтожения регулирует «Инструкция о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств, денег, ценностей, документов и иного имущества по уголовным делам» от 1995 года и УПК. Специальное положение Уголовно-процессуального кодекса обязывает суд при вынесении решения определить судьбу вещественных доказательств. Но, согласно тому же УПК, те вещественные доказательства, которые могут нести какие-то следы преступления или хозяин которых не установлен, могут пригодиться еще в ходе дальнейшего расследования и должны быть сохранены. Уничтожают те вещдоки, которые не несут следов преступления или, если несут, уже достаточно исследованы. Однако в данном случае суд предписывает утилизировать почти все: только разрушенный взрывом вагон поезда метро будет передан метрополитену, а сотовый телефон Коновалова будет продан в счёт погашения материального ущерба.
Среди уничтожаемых улик компоненты взрывного устройства, которое не сработало в Минске 4 июля 2008 года. Тогда одна бомба взорвалась, другая — нет. Ее разобрали, изучили и приложили к делу в качестве комплексной улики. На деталях этой бомбы были обнаружены отпечатки пальцев Дмитрия Коновалова, а также ещё шести неустановленных человек. Найти возможных сообщников не удалось, несмотря на наличие в Белоруссии единой дактилоскопической базы (в 2008 году правоохранительные органы страны взяли отпечатки пальцев у всего взрослого населения). На всё вышеописанное особо указывают те, кто придерживается версии о причастности к взрывам белорусских спецслужб.
Улики из взрывотехнической лаборатории и жилья Дмитрия Коновалова
Из квартиры Дмитрия Коновалова и взрывотехнической лаборатории, которую он оборудовал в подвале своего дома, было изъято более.
Кроме того, согласно решению Верховного суда Белоруссии, уничтожению подлежат те изъятые у обвиняемых вещи, которые, по заключениям экспертиз, не использовались при подготовке терактов.
«Оставлять улики значит демонстрировать обществу, что есть какие-то сомнения в справедливости и законности суда. То, что кто-то не верит в законность и справедливость приговора, суда не касается: вопросы веры вообще мало волнуют суды и не должны волновать априори, — считает глава витебской гражданской кампании «Наш дом» Ольга Карач. — По житейской логике, было совершено страшное преступление, и было бы хорошо отдать вещдоки в музей криминалистики. Все-таки не каждый день в Белоруссии взрывают несколько сотен людей. Поэтому такое решение суда рождает дополнительные и самые мрачные подозрения. Как минимум уничтожение вещдоков исключает вариант пересмотра дела, например, при смене власти».
«В Витебске, ставшем волею судьбы «колыбелью террористов», вопрос приговора «витебским террористам» либо замалчивается, либо обсуждающие его делятся на две группы. Те, кто эмоционально доказывает, что «этих бы террористов взять за две ноги и разорвать пополам», — это, как правило, сторонники власти. И те, кто также эмоционально доказывает, что эти парни ни при чем и это дело рук власти (под «властью» разные собеседники подразумевают Лукашенко, КГБ и различные силовые структуры), — говорит Карач. — Но сами споры вокруг суда над «террористами» и шумиха вокруг уничтожения вещдоков говорят о том, что для общества последняя точка в этом деле не поставлена, что авторитет власти подорван и ей банально не верят. В такой напряженной ситуации не стоило бы уничтожать улики, часть из которых принадлежит даже не террористам, а их родителям».
Казнить. Нельзя помиловать
Лукашенко отказал в помиловании осужденным по делу о теракте
Фото: «Новая газета»
В среду в вечернем выпуске новостей по белорусскому телевидению сообщили, что Александр Лукашенко не удовлетворил ходатайства о помиловании приговоренных к смертной казни Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева.
«Лукашенко принято решение о неприменении помилования в отношении осужденных Верховным судом к смертной казни Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева в связи с исключительной опасностью и чрезвычайно тяжелыми последствиями для общества совершенных актов терроризма и преступлений, сопряженных с убийством большого числа людей и причинением гражданам многочисленных телесных повреждений», — передает телеканал «Беларусь 1».
Владислав Ковалев и Дмитрий Коновалов были приговорены к смертной казни за терроризм («Новая» подробно описывала судебный процесс). 11 апреля 2011 года на станции «Октябрьская» минского метрополитена сработало мощное самодельное взрывное устройство. 11 человек погибли на месте, еще четверо умерли в больницах. Всего пострадали более 300 человек. Ковалев был осужден за соучастие в терроризме. По версии следствия, он знал о подготовке терактов, но не сообщил компетентным органам. Ковалев во время суда заявил о своей невиновности. Фактически его приговорили к смерти за недонесение.
В воскресенье, 11 марта, Любови Ковалевой и ее дочери Татьяне было предоставлено свидание с сыном и братом Владиславом. Притом что в феврале они не смогли с ним встретиться (по закону приговоренный к смерти имеет право на одно свидание в месяц, но в феврале на эту статью Уголовно-исполнительного кодекса наплевали). Зато в воскресенье им разрешили общаться неожиданно долго — три часа. Хотя на предыдущие свидания отводилось от 15 до 30 минут. И Ковалева привели без наручников, хотя раньше он сидел на свиданиях со скованными за спиной руками. Любовь Ковалева потом говорила, что в ее сердце затеплилась надежда — она обратилась в Комитет по правам человека ООН и надеялась, что, по крайней мере, до рассмотрения ООН ее жалобы приговор «зависнет». Оказалось, мать и сестру пустили попрощаться.
В среду вечером Любовь Ковалева сказала телеканалу «Белсат»: «Они отомстили моему сыну за то, что сказал правду на суде, они отомстили мне за то, что я ездила в Страсбург и рассказала всем, как осудили ребят. Теперь я понимаю, почему в воскресенье мне позволили увидеть Влада и поговорить с ним аж три часа. Они уже тогда все знали, и Влад знал, а я все никак не могла понять, почему у него такой взгляд. Он явно что-то мне хотел сказать».
В среду с Ковалевым должен был встретиться его адвокат Станислав Абразей. Но адвоката не допустили к подзащитному в СИЗО КГБ — притом что надзорная жалоба еще не подана. Скорее всего, его уже увезли из СИЗО КГБ в СИЗО №1 на улице Володарского. Именно там смертные приговоры приводятся в исполнение.
Адвокат Коновалова обсудит обжалование приговора и прошение о помиловании
Минск. 30 ноября. INTERFAX.RU — Адвокат приговоренного к расстрелу за теракты в Минске и Витебске Дмитрия Коновалова Дмитрий Лепретор намерен в ближайшее время встретиться со своим подзащитным для обсуждения дальнейшей стратегии поведения.
«У нас с ним будет еще одна встреча», — заявил журналистам в среду в Минске Д.Лепретор. Он подчеркнул, что на данной встрече планирует обсудить возможные действия после вынесенного сегодня его подзащитному обвинительного приговора.
В частности, Д.Лепретор пояснил, что «возможно обжалование в порядке надзора». Однако, подчеркнул адвокат, «он может и не поддержать мою жалобу, поэтому мы должны с ним это обсудить».
Кроме того, продолжил Д.Лепретор, он намерен обсудить с Д.Коноваловым и возможность написания прошения о помиловании.
Адвокат пояснил, что это прошение должен написать сам Д.Коновалов. «Любая защита требует согласования с ним», — уточнил он.
Адвокат расстрелянного Дмитрия Коновалова: «В душу он никого не пускал. О взрывах говорил, а о родителях и друзьях — ни слова»
10 апреля 2013 23:45 КП Беларусь 83
Только через два года адвокат согласился на интервью. Фото: Сергей ГАПОН
— Дмитрий, как вы вообще согласились защищать Коновалова? Говорят, что несколько адвокатов отказались от этого дела и только вы, несмотря на небольшой стаж, решили представлять интересы в суде первого террориста в стране.
— Это всего лишь разговоры. Я был адвокатом Коновалова с самого первого допроса и до конца. Мне, как дежурному адвокату, позвонили ночью 12 апреля 2011 года и сказали, что нужно подъехать в ГУБОПиК МВД (там проводились первые допросы Коновалова и Ковалева . — Ред.). Назвали статью УК, по которой задержаны подозреваемые. Я еще переспросил: «Что это?», в ответ услышал: «Терроризм». Тогда даже не отдавал себе отчет в том, что стану участником громкого процесса. Ведь после взрыва в 2008 году задерживали многих, затем отпускали, думал, в этот раз может быть так же. Когда услышал первые признательные показания Коновалова, сначала не поверил услышанному. Но Дмитрий держался очень спокойно.
— Неужели не было желания отказаться защищать его интересы?
— Любой адвокат руководствуется Законом «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Республике Беларусь », а также Правилами профессиональной этики адвоката, в которых четко указаны исключительные случаи, когда адвокат не вправе оказывать юридическую помощь и должен отказаться от принятого на себя обязательства по оказанию юридической помощи. У меня не было оснований для отказа в оказании юридической помощи Коновалову.
— В зале суда я наблюдала, как с вами общался Коновалов. Вы перебрасывались несколькими словами и все. Вы вообще смогли найти с ним общий язык?
— Люди все разные и по манере общения, и по поведению. Дмитрию хватало несколько слов, фраз, чтобы мы могли согласовать какие-то действия, чтобы понять друг друга.
— Что вообще интересовало Коновалова помимо судебного процесса? Жизнь родственников? Что пишут о нем в газетах?
— Человек, который находится под стражей, нуждается в определенных вещах: одежде, средствах личной гигиены. Дмитрий иногда просил передать родным о своих потребностях в условиях содержания в СИЗО. Знаю, что иногда он писал им письма. Ни про газеты, ни про реакцию на суд не спрашивал.
— Какое у ваc сложилось мнение о Коновалове?
— Я не знал Дмитрия как человека, я знал его лишь как подзащитного, который, к тому же, содержался под стражей. Это обстоятельство может многое поменять в характере человека. Не могу сказать, что он был глупым. Однако он был очень закрытым человеком. Такое чувство, что он сам для себя определил зону своей комфортности, определил границы, за которые никого не пускал. В душу войти к нему было невозможно, он мог воспользоваться своим правом отказа от дачи показаний и не отвечать на вопрос, который касался его внутреннего мира. К примеру, подробно рассказывал о фактах, событиях, своих действиях, но про родителей, друзей говорить не хотел. Знаете, в его внутренний мир войти было сложно, мотивы своих действий он объяснял только «дестабилизацией обстановки в Республике Беларусь», в подробности не вдавался.
— Он не писал прошение о помиловании. Неужели ваш подзащитный совершенно не цеплялся за жизнь?
— Он сказал, что писать прошение он не хочет, отказался от моей помощи в его написании. Это только его решение. Он с самого начала понимал, каким может быть итог судебного рассмотрения этого уголовного дела.
— Родители Коновалова вам звонили?
— Да, периодически звонили, интересовались процессом, здоровьем Дмитрия, спрашивали, нужно ли ему что-либо передать. В основном, это был отец. Поначалу думал, что общение с родными будет тяжелым с психологической точки зрения, но наше общение было деловым, я бы сказал сухим, без всяких лирических отступлений. Точно такое же общение было и с самим Дмитрием: только по делу, без эмоций. После приговора его отец интересовался, будет ли сын писать прошение о помиловании.
— Во время оглашения расстрельного приговора Коновалов воспринял его спокойно. Он оставался таким же равнодушным и после? Неужели не плакал, не переживал?
— При мне ничего такого не было, он держался ровно, спокойно. Возможно, он сдерживал себя, но об этом мы уже не узнаем.
Дмитрий Лепретор
5 лет назад Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева приговорили к расстрелу
Приговор по делу о теракте в минском метро занял 114 листов: «. исключительно опасные для общества».
Пресс-секретарь минской милиции «вытащил жертву „охотников за педофилами“ из петли». Будет дело
Защищать интересы потерпевшего будет Дмитрий Лепретор, адвокат расстрелянного Дмитрия Коновалова.
Адвокат расстрелянного Дмитрия Коновалова: «В душу он никого не пускал. О взрывах говорил, а о родителях и друзьях — ни слова»
Долгое время адвокат Дмитрия Коновалова не давал интервью и только сейчас в эксклюзивном интервью &l.
Унесенные смертью тайны террориста Коновалова
Государство нашло виновных в теракте 11 апреля 2011 года и покарало их смертью. Официально точку в э.
Адвокат Коновалова на встрече с подзащитным обсудит возможность подачи прошения о помиловании
Адвокат Дмитрия Коновалова, приговоренного к расстрелу за теракт в минском метро, намерен обсудить н.
Мать Владислава Ковалева передала в приемную президента прошение о помиловании своего сына
Мать Владислава Ковалева 1 декабря передала в приемную президента Республики Беларусь прошение.
Приговор Ковалёву и Коновалову будут зачитывать 5 часов
Сегодня на процессе по делу о взрывах в Витебске и Минске потерпевшие попросили суд огласить пригово.
Для КГБ в деле террористов всё ясно
«Судебное разбирательство показало, что усилиями правоохранительных органов было предотвращено .
Адвокат просит суд не применять к Коновалову смертную казнь
«Может, на примере этого резонансного процесса стоит показать мировой общественности, что.
Адвокат Коновалова просит оправдать его по всем эпизодам до 2008 года
Адвокат обвиняемого в терроризме Дмитрия Коновалова Дмитрий Лепретор просит суд оправдать свое.
Самое обсуждаемое
Новости партнеров
- 03 декабря 2018
- 02 декабря 2018
- 01 декабря 2018
- 29 ноября 2018
- 25 ноября 2018
последние Новости
В Беларуси предлагают устанавливать опеку над детьми при отсутствии родителей больше шести месяцев
В Беларуси предлагают устанавливать опеку над детьми, если родители по уважительной причине (командировка, болезнь и так далее) отсутствуют больше шести месяцев. Это предусмотрено попра.
Google назвал лучшие приложения в Play Market по итогам 2018 года
Google подвел итоги 2018 года в онлайн-магазине Play Market. Компания представила лучшие сервисы в нескольких номинациях: «Развлечения», «Находки», «Саморазвитие» и «На каждый день.
В базу данных «тунеядцев» попало полмиллиона белорусов. Почему так много?
Еще вначале года власти прогнозировали, что число «тунеядцев» не превысит 250 тысяч человек.
На чеках в Duty Free печатают ваши паспортные данные. Это законно?
Каждый, кто ездил за границу, покупал что-нибудь в магазинах Duty Free. Но знали ли вы, что на чеках в дьютиках печатают ваши паспортные данные.
В Гомеле в девятый раз выставляют на торги кинотеатр «Юбилейный»
Большой выбор объектов за базовую величину предлагает комитет «Гомельоблимущество» на электронных торгах 28 декабря 2018 года.
Потребительское кредитование растет: белорусы уже должны банкам более 11 млрд рублей
Объемы потребительского кредитования в Беларуси продолжают расти.
Исповедь после казни
Мать осужденного в терроризме Любовь Ковалева: «Когда ребят арестовали, следователь мне сказал: «Ваш сын оказался не в том месте не в то время»
01.04.2012 в 20:23, просмотров: 60076
. Обычно такие громкие преступления расследуются годами. Здесь все завершилось молниеносно быстро. Хватило 11 месяцев, чтобы расследовать теракт, осудить и казнить виновных.
11 апреля 2011 года прогремел взрыв на станции минского метро. 15 погибших, более 300 пострадавших.
13 апреля президент Белоруссии объявил: «Теракт раскрыт, обвиняемые дали признательные показания».
15 сентября стартовал суд над Дмитрием Коноваловым и Владиславом Ковалевым. Было собрано более 550 томов уголовного дела.
Менее чем через 3 месяца осужденным вынесли смертный приговор.
14 марта 2012 года Александр Лукашенко отказал в помиловании одному из осужденных.
17 марта Любовь Ковалева, мать приговоренного Владислава, получила извещение о расстреле сына.
Мать Владислава Ковалева молчала долго, надеялась тем самым спасти сына от смертной казни. Теперь ей бояться, и тем более скрывать, нечего. И она решила рассказать все.
Шокирующие признания Любови Ковалевой — в материале «МК».
«Показания выбивали дубинками»
— До того как мне пришло извещение, что приговор в отношении моего сына приведен в исполнение, я молчала. Все надеялась, что Лукашенко помилует Влада. Но сейчас мне терять нечего, и я расскажу все. — начала Любовь Ковалева. — О теракте я узнала из теленовостей. Сразу связалась с Владом, который жил и работал в Минске. Сын поднял трубку: «Мама, не волнуйся, со мной все в порядке, в метро я сегодня не был». И я успокоилась.
— Влад дружил с Дмитрием Коноваловым?
— Близкими друзьями они не были, так, приятельствовали. У нас район небольшой, здесь все друг друга знают. Честно говоря, я всегда была против общения сына с Димой. Так как их редкие посиделки всегда заканчивались распитием пива.
Когда Влад перебрался в Минск, он с Димой даже не созванивался. 10 апреля Коновалов приехал в Минск, снял квартиру на пару дней, пригласил в гости свою знакомую по интернет-переписке Яну Почицкую с подругой и Влада, который встретил его на вокзале.
— Итак, 10 апреля Коновалов и Ковалев встретились в столице, а на следующий день в минском метро прогремел взрыв.
— 10 апреля ребята вчетвером отдыхали на съемной квартире Димы. Утром 11 апреля Влад отправился на работу. А 13-го в 3 часа ночи ко мне уже пришли с обыском. Из квартиры забрали гвозди, цепочку, проволоку, какие-то шарики из шкатулки, батарейки.
— На тот момент вы уже все поняли?
— Тревога накрыла меня еще 12 апреля, когда Влада арестовали. Я ничего не знала о его задержании, но почувствовала неладное, долго не могла заснуть, щемило сердце. На следующий день, 13 апреля, я услышала по радио, как Лукашенко объявил об аресте слесаря и токаря, и добавил, что в 5 часов утра задержанные дали признательные показания, им грозит самое суровое наказание.
СПРАВКА «МК»
По версии следствия, Коновалова опознали по видеозаписи в метрополитене. Если быть точнее — по походке, росту и одежде, — лица террориста видно не было.
— Фамилии арестованных не сразу озвучили?
— Лукашенко не называл фамилии. Но вечером 13 апреля Влад позвонил мне: «Мама, ты не волнуйся, через 72 часа все выяснят». Это была единственная фраза, которую ему позволили сказать. На следующий день я собрала вещи сына, купила продукты и отправилась в Минск. Заключенный, который сидел в соседней камере с сыном, позже рассказывал, что 15 апреля передача еще стояла у дверей камеры, пока моего сына всю ночь избивали, чтобы выбить признательные показания.
— Коновалова тоже избивали?
— Диму сильно избили в первый день задержания. Об этом Влад рассказал на суде. Подтвердила слова моего сына и Яна, которую тоже арестовали. Она говорила, что в первые дни после ареста Диме вызывали «скорую», у него отказали почки. Коновалова пытали самыми изощренными методами. И когда транслировали видеодопрос Димы в суде — он не то что сидеть, он говорить не мог, его все время тошнило.
— Побои были зафиксированы?
— Когда адвокат Димы увидел, в каком состоянии находится его подзащитный, он вызвал врачей, чтобы те зафиксировали побои. Доктора дали заключение, что побои были нанесены подсудимому задолго до ареста. Но есть фотографии задержания Влада и Димы, где на них не видно ни одного синяка.
По сути, все обвинение опиралось только на признания Дмитрия Коновалова, которые он дал на предварительном следствии. В самом начале процесса в суде была показана видеозапись допроса, на котором он признается в совершении теракта (давать показания в суде он категорически отказался). На ней Коновалов рассказывает, что приехал в Минск 10 апреля с большой спортивной сумкой, в которой была бомба, на следующий день спустился в метро, доехал до станции «Октябрьская», положил сумку возле скамейки и нажал на кнопку. Бомбу он, по его словам, за три дня изготовил в своей витебской квартире.
Владислав Ковалев сначала тоже признал свою вину, но на суде заявил, что дал признательные показания под давлением.
«Белорусские адвокаты боялись защищать моего сына»
— Почему вы наняли сыну независимого адвоката?
— Сначала Владу назначили государственного адвоката. Но когда я увидела, что моего сына топят, то решила сменить защитника. В Витебске я обошла все адвокатские палаты. Защищать Влада согласился только Станислав Абразей. Когда он первый раз пришел к моему сыну, то заметил у него на лбу огромную шишку. После того свидания Абразей предупредил меня, что Влада еще будут бить. Это была их единственная встреча тет-а-тет. Далее общаться им позволили только на допросах в присутствии следователей. Когда же начались судебные заседания, судья Федорцов отметил: «Общение Ковалева с адвокатом возможно в перерывах между судебными заседаниями на усмотрение конвоя». Но как бы то ни было, я благодарю Бога, что этот адвокат нашелся вовремя, ведь следователи хотели разделить два предыдущих взрыва в 2005 и 2008 годах, произошедших в Белоруссии, между Владом и Димой. Абразей сорвал их план.
Взрыв в Минске произошел после полуночи 4 июля 2008 года во время празднований в честь Дня независимости Белоруссии. В результате взрыва получили ранения 54 человека. Из допроса эксперта Руслана Юрченко: «Это преступление было совершено группой лиц, изготовивших взрывное устройство. При этом эти люди должны были обладать профессиональными знаниями в области органического синтеза — без таких знаний невозможно создать стабильное вещество триперекись ацетона. Такой человек должен был проходить службу в боевых точках, иметь представление о создании взрывных устройств, предназначенных для поражения». Следует отметить: Дмитрий Коновалов в это время в армии еще не служил и подобными навыками не обладал.
В итоге Дмитрия Коновалова признали виновным в осуществлении взрыва 2008 года. Ковалев по данному эпизоду также признан виновным в недонесении о преступлении.
— Мой Влад на первом допросе по наивности все подписал. Ему дали понять: либо ты соглашаешься на наши условия — и тебе скостят срок, либо получишь по полной программе. Тогда же его предупредили: «Не вздумай менять показания на суде, иначе грозит пожизненное». Но сын не пошел на поводу у следствия и на суде поведал, как все происходило на самом деле — каким образом выбивались показания, передал разговор со следователями.
Из показаний Владислава Ковалева на суде 19 сентября 2011 года: «Меня запугали психологическим давлением, потому я и дал другие показания. Со мной всю ночь проводили беседу. После задержания меня отвели в ГУБОП и показали видео, как Дмитрий проходит в метро через турникеты. Я его узнал, а потом услышал его крики из соседнего кабинета. И мне тогда сказали: лучше тебе, парень, признаться, что ты все знал. Отсидишь два года за недонесение — и все. Я думаю, Дмитрий не взрывал метро. »
— Что последовало за откровениями вашего сына в суде?
— Когда Влад на суде отказался от своих показаний, на следующий день уволили генерального прокурора Белоруссии. Затем сын не подтвердил свои показания на очной ставке в психиатрической клинике. Судебное заседание в тот день экстренно прервали. Через пару дней поста лишился министр юстиции. Случайно ли это?
«Живите спокойно, у вас еще осталась дочь»
— После вынесения приговора сыну вы пытались найти поддержку в Совете Европы.
— Меня пригласили в Совет Европы 16 февраля этого года. Там все высказались за проведение нового расследования. Но это оказалось невозможно — 30 ноября, сразу после оглашения приговора, все вещественные доказательства уничтожили. Взорванный вагон, скамейка, под которой находилась взрывчатка, вещи — не осталось ничего. Белорусским спецслужбам не нужно было, чтобы кто-то со стороны проводил свое расследование. Остались единственные свидетели теракта — Влад и Дима. Но что они могли сказать? Как выбивались у них показания и кто из высших чинов приходил к ним в камеру?
— На вас давили во время суда?
— Открыто мне не угрожали. Но один разговор со следователем я запомнила. Мы общались по телефону, он был любезен, мне даже спрашивать ничего не пришлось, сам все рассказывал, как по написанному. В конце беседы он обмолвился: «Живите спокойно, у вас семья, дочь. ». Эти слова я восприняла как угрозу. А затем последовали письма от Влада: «Мама, вся будет хорошо, я сотрудничаю со следствием, на меня ничего навешивать не станут». Боже, я как прочитала это письмо, чуть в обморок не упала. Я ведь реально понимала, что весь текст написан под диктовку.
— Вы не боялись последствий?
— Я боялась за сына, не за себя, потому раньше и старалась говорить мягче, не выступать против нашей системы. Теперь я боюсь за дочь.
«Дашь показания против Коновалова и останешься на свободе»
— Давайте вернемся к судебным заседаниям. На суде выступали люди, которые давали показания в защиту обвиняемых?
— Выступали только свидетели со стороны обвинения. Правда, был один потерпевший, который внимательно изучил материалы дела и предложил отложить заседания до тех пор, пока не будет отменена смертная казнь. Позже этого мужчину арестовали, потом спрятали в психушку. Сейчас его местонахождение неизвестно.
На процессе судья отклонил все ходатайства защиты: отказался вызвать в суд сотрудников метрополитена, некоего Кудрина, который выложил текст в Интернете, что берет на себя ответственность за теракт, не допрашивали спецназовцев, которые задерживали Коновалова и Ковалева, не вызывали на процесс и друзей подсудимых.
— Все 300 потерпевших ходили на суд?
— Нет, конечно. Прокуратура заранее обошла более 200 потерпевших, с которых взяли подписки, что дело будет рассматриваться без их участия. Их показания зачитывали в суде.
— Вы познакомились с потерпевшими?
— С первых дней суда я жила в семье потерпевших. Мы стали друзьями со многими. Когда я приезжала в Минск, эти люди всегда были рядом — встречали меня с поезда, предлагали ночлег. Даже обижались, если я кому-то не сообщала о своем визите. Знаете, я ведь всегда приезжала к зданию суда за час до начала заседаний, встречала мальчишек, когда их везли в автозаке. Думала, может, Влад меня увидит. И когда на суд собирались люди, то все интересовались: «Наших мальчиков привезли?». Представляете, их никто ни разу не назвал террористами.
— Родители Дмитрия Коновалова присутствовали на суде?
— Они были в суде всего один раз. Их доставили под конвоем и так же увезли. Первое время я еще общалась с мамой Димы. Она все время плакала. Когда я не увидела эту женщину на суде, то пришла к ней на работу в детский сад. Но к тому моменту ей, видимо, запретили со мной общаться. Она избегала встреч.
Я попыталась с ней встретиться после приговора. Но когда позвонила в домофон ее квартиры, услышала голос ее мужа: «До свидания».
— На суде присутствовала Яна, ради которой Коновалов и приехал в Минск?
— Яну тоже задержали, а на суде она дала показания против ребят. Правда, некоторые моменты все-таки подкорректировала. Девушка до последнего стояла на том, что Дима вернулся домой в день теракта в 18.00, тогда как взрыв прогремел в 17.56. Если бы он совершил теракт, то за 4 минуты никак не смог бы добежать до дома. На суде Яна изменила еще некоторые показания, данные ею ранее на допросе следователю. Но суд их не принял. После приговора Яна оставила запись на своей страничке в соцсети, что обо всем расскажет позже. Но кому позже это надо будет? Да и расскажет ли она?
— На свидетелей шло давление?
— Выступали два свидетеля — друзья Коновалова. Один из них Илья Колосов, в подвале которого нашли плакаты с фашистской свастикой. За подобные вещи в Белоруссии предусматривается статья — от 4 лет лишения свободы. Илье четко дали понять: «Ты даешь показания против Коновалова и остаешься на свободе». Парень согласился на сделку со следствием. Вторым свидетелем шел наш сосед по дому. Я не стану называть его имя, ему еще жить. Этот человек купил и перепродал тротил Владу, когда тот еще учился в школе. Сыну было интересно, что это такое. Но он не понял, что делать с тротилом, и закопал его — выбросить испугался. С тех пор минуло 5 лет. И сейчас Владу выдвинули обвинение за покупку того тротила, а соседа отпустили.
— Говорили, что у Коновалова была собственная химическая лаборатория в подвале дома, где он, собственно, изготовил взрывчатку?
— Об этой лаборатории не знал ни один из знакомых Дмитрия. Этот факт его биографии поведал ныне заключенный Шпак. В зал суда этого свидетеля привезли в наручниках — ну какие он мог дать еще показания?
— Долго разбирался вопрос по детским петардам, которые ребята когда-то взрывали во дворе?
— Этот вопрос разбирали 2 месяца. В зал приводили каких-то бабушек, которые в подробностях рассказывали об их детских шалостях. Диме было 14 лет, когда он из марганцовки смастерил взрывпакет и прикрепил на стекло библиотеки. Второй пакет был взорван им на площадке. По версии следствия, Влад всегда находился рядом с Димой, стоял на шухере, пока друг прикреплял петарды. Эти факты легли в основу обвинения. Далее на мальчишек навешали все сожженные в районе ларьки, машины, гаражи. Все это походило на бред! Непонятные свидетели рассказывали о каком-то мифическом полигоне, где Коновалов испытывал взрывчатку. Потом заключенный свидетель Шпак заявил, что Коновалов планировал крушение поезда, пытался домкратом поднять железнодорожное полотно.
— На суде Влад с Дмитрием могли общаться?
— Что вы! Они сидели в клетке, которая была разделена стеклом. Им запретили даже смотреть друг на друга. Контролировали обвиняемых по обе стороны пять охранников.
— Каким было последнее слово подсудимых?
— Влад попросил у Димы прощения за то, что на следствии оговорил его. А затем сын подробно рассказал обо всем, что происходило в СИЗО. Дима отказался от последнего слова. Он встал и еле слышно произнес: «Не надо. ». Знаете, в чем я могу упрекнуть маму Коновалова — в том, что она не наняла сыну адвоката. Будь у Димы хороший адвокат, он бы не молчал. Ведь мы так и не узнали, что ему говорил государственный адвокат, чем его запугали, что с ним делали в камере. Помню, когда в суде зачитывали книгу посещений СИЗО КГБ — оказалось, что мальчишек ни на секунду не оставляли одних. С ними постоянно кто-то «работал». Даже в психиатрической клинике, где ребята провели 20 дней, — следователи посетили Коновалова более 55 раз, Влада — более 40. И адвоката к Владу не пускали не случайно — ведь он мог повлиять на его показания. Мне сын часто писал: «Мама, я не хочу, чтобы ты присутствовала на суде». Но я знаю, это не его слова. Наши письма Владу не отдавали, хотя их разрешено было писать без ограничения.
«На последнем свидании с сына сняли наручники, посоветовали купить ему литературу»
— Сейчас многих людей мучает один вопрос — если не они, то кто?
— У меня есть ответ на этот вопрос, но я не стану его озвучивать. Просто приведу некоторые факты. Теракт случился накануне введения санкций Европы против Белоруссии. В это время Россия не дала кредит нашей стране. Прошли непонятные выборы, начались политические суды, обвалилась белорусская валюта, люди кинулись в банки снимать деньги, резко подскочил доллар — и на фоне всего этого произошел теракт. И кому это было нужно?
— Кстати, как Коновалов объяснил мотив своего поступка?
— В суде показывали видеодопрос Коновалова, где на вопрос следователя о мотивировке теракта он выдал фразу: «Я это сделал для дестабилизации обстановки в Республике Беларусь». На суде же Диме задали встречный вопрос: «Как вы понимаете слово „дестабилизация“?». Он не нашелся, что ответить. Потому как попросту не знал значения этого слова.
— Вы помните ваше последнее свидание с сыном?
— Это было 11 марта 2012 года. На тот момент я не знала, что оно будет последним. Оно было самым долгим — 3 часа. Все свидания с Владом проходили одинаково — мы общались через стекло по телефонной трубке. Сын сидел под наблюдением охраны, за моей спиной всегда стоял зам. начальника СИЗО. Разговаривать разрешали только на бытовые темы. На последнюю встречу с Владом я приехала вместе с дочерью Таней. Как же с нами любезно обращались в тот день: и водичку поднесли, и в туалет проводили. Замначальника рассказывал мне, что Владу постоянно дают витамины для поддержания иммунитета, что ему покупают все, что требуется. Тогда же Владу предложили написать список литературы, а сотрудник СИЗО КГБ любезно согласился сходить в книжный магазин и все ему купить. Кстати, в тот день с сына впервые сняли наручники. Я уже грешным делом подумала что-то доброе. Меня смутили лишь вымученная улыбка на устах сына и красные от слез глаза. Когда свидание подошло к концу, Влад неожиданно побледнел. Он астматик, я подумала, что ему стало плохо в душном помещении. А потом до меня дошло — он знал, что это наша последняя встреча. А я ничего не почувствовала.
— Влада казнили в тот же день, сразу после свидания?
— Думаю, да. До меня дошла информация, что в тот день его перевезли в камеру смертников. После этого свидания следователь перестал подходить к телефону, мы находились в полной изоляции — не понимали, что происходит. А через три дня наш президент объявил об отказе в помиловании, хотя, думаю, мальчишек уже не было в живых.
— Влада казнили за недонесение?
— Да, казнили за то, что знал, но не донес. Но статья 406 УК за недонесение предусматривает максимум 2 года лишения свободы. Я хорошо знаю Влада. Возможно, если бы он знал что-то, то не побежал бы с доносом в прокуратуру. Но и с Коноваловым бы прекратил всякое общение. Не оказался бы с ним в одной компании.
«Я не надеялась на помилование»
— Вы до последнего надеялись, что Лукашенко помилует вашего сына?
— У меня не было надежды на помилование. Хотя в глубине души закрадывалось — может, Лукашенко пребывает в неведении, может, до него доходит недостоверная информация, вдруг он прислушается к мнению народа. Я обращалась к нему трижды — через журналистов, лично заносила прошение об аудиенции. Но получала лишь отписки из его администрации.
— Почему Дмитрий Коновалов отказался писать прошение о помиловании?
— Ему не дали написать. А народу преподнесли это так, будто он сам не захотел. Так же Дима под нажимом признал вину. Но каждый пункт его признания следствие должно было доказать. Этого не было сделано. Помню, в суде зачитывали допрос Коновалова, где он литературным языком вещал о своих «подвигах». А затем нам продемонстрировали видеозапись допроса, где Дима двух слов связать не мог, отвечал односложно — да, нет, не помню.
— Влад на суде плакал?
— Он отвернулся от меня в зале суда всего один раз — когда ему продлили арест. В день, когда выносили приговор, я ему успела шепнуть: «Сыночек, какой бы приговор ни вынесли, держись». А вот момент оглашения приговора я не помню. Люди рассказывали, что Влад показал мне пальцем — мама, не плачь!
— Отец Влада, с которым вы развелись, интересовался судьбой сына?
— Мы не общаемся с этим человеком. С момента задержания Влада он так ни разу и не позвонил нам. Соболезнования не высказал.
«Перед казнью Владу даже не дали открыть нашу посылку»
— Вы верите, что правда о деле минских террористов всплывет?
— Должны пройти годы, чтобы мы узнали правду. Но, скажите, как мне жить с тем, что я не уберегла ребенка? Для кого я его растила? Для Лукашенко? Я оказалась бессильна в этой ситуации, я ничего не смогла сделать. Но в любом случае я сделала все, чтобы моего сына не считали нелюдем.
Знаете, я ведь до сих пор не верю, что Влада убили. Мое сердце молчит. Когда я получила извещение о его казни, то пришла в церковь поставить свечку за упокой. И она потухла. Меня тогда обнадежили, что сын жив. А следующей ночью мне приснился Влад. Он сказал: «Мама, я только заснул, а ты меня разбудила». Наверное, я ему помешала, ведь он целый год мучился в СИЗО, смертельно устал от пыток и допросов. Даже перед казнью ему не дали расслабиться. Человек, который когда-то руководил расстрельной бригадой в Белоруссии, рассказывал про последнюю волю приговоренного — ему давали возможность доесть продукты. А Владу не дали. Передачки вернули мне. До сих пор у нас на балконе стоят баулы с продуктами. Ему даже не дали потратить те деньги, которые мы передавали. С казнью явно торопились.
За этот год мой сын намучился достаточно, не хочется его лишний раз травмировать. Именно поэтому я не стану делать символическую могилку, иначе его душа не обретет покоя. Пока я жива, буду просить Лукашенко выдать мне тело сына. Может, хоть на эту просьбу он откликнется.
Мы изучили психологические портреты Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева, которые дали их знакомые. И постарались понять, кто из этих двоих мог быть причастен к теракту?
Несмотря на всю противоречивую доказательную базу в суде, Дмитрий Коновалов все-таки мог совершить теракт. Судите сами. Парень с раннего детства был озлоблен на семью — с 10 лет не общался с отцом, отношения с матерью были напряженными. Вот как охарактеризовали его знакомые: друзей не имел, резок, груб, увлекался химией, коллекционировал фильмы с насилием и садизмом, неоднократно пытался покончить жизнь самоубийством, при этом говорил: «Зачем жить, лучше умереть. Я не хочу иметь ни жены, ни детей». Год назад создал страничку в соцсети, где выбрал заставку — разорванное человеческое тело и изуродованный человеческий череп. Наиболее близкие отношения у Коновалова складывались с девушками. При этом он не раз заявлял им: «Вы не знаете, какой я страшный человек. Если бы ты все знала, то не общалась бы со мной».
Кто такой Владислав Ковалев? По словам знакомых казненного, Ковалев был парнем необщительным, замкнутым, комплекс неполноценности сделал его легко внушаемым и управляемым. Попросту говоря, с кем Ковалев водился, черты того и перенимал. Зависимость от оценок окружающих привела к наличию у Ковалева постоянной тревоги, внутренней напряженности, подавленности настроения и склонности к депрессии. Также психологи отметили у Ковалева склонность к алкоголизму. Он просто не умел отказывать друзьям и знакомым. После того как Ковалев переехал из Витебска в Минск, он так и не обзавелся новыми друзьями. Хотя сам нуждался в постоянном поводыре, в лидере, который бы вел его по жизни. Владислав всегда боялся показаться друзьям трусом или предателем, поэтому старался выполнять то, о чем его просили. Вероятно, поэтому в уверенном Коновалове он нашел того самого поводыря. И в итоге роль Ковалева в теракте свелась к молчаливому одобрению действий Коновалова и помощи в доставке сумки от вокзала к съемной квартире.
Очевидно, что Владислав Ковалев не мог быть соучастником преступления — вряд ли он знал, что в сумке приятеля находится взрывчатка, да и скорее всего он искренне не мог поверить, что Коновалов пошел на убийство людей. Но правоохранительным органам не нужен был сумасшедший террорист-одиночка. Да и как можно было опровергать слова Лукашенко, сказанные спустя три дня после теракта: «Двое обвиняемых заслуживают самого сурового наказания!».
Опубликован в газете «Московский комсомолец» №25906 от 2 апреля 2012